После армии я поехал к другу в гости в деревню. Что могут делать здоровые парни в деревне? Правильно: днем помогать старшему поколению, а вечером -бежать гудеть. Ну и девки, конечно. И я влюбился. Не в такую, которую в сеновал затащить — раз плюнуть. Маринка была другой.
Я начал за Маринкой ухаживать. Мне очень хотелось на нее произвести впечатление. На других-то и производить не надо было: я ж городской! Мы с Серегой еще когда в поезде ехали, он мне сказал, что от баб отбоя не будет. Всем хочется выбраться из сельского болота. Но Маринка была не такая. Смотрела на меня свысока.
Она вообще была необычайной для сельчанки. Однако за две недели она сдалась. И было у нас с ней все не на сеновале, а у нее дома, пока тетка на какое-то собрание убежала. Тогда я думал, что никакую женщину больше не захочу — настолько с Маринкой все было по-другому. И я твердо был намерен вернуться, чтобы ее забрать с собой. Я прекрасно знал свою мать. Она всех, у кого до свадьбы что-то было, считала в лучшем случае недостойными внимания.
Я уехал через неделю после того, как мы переспали. Чтобы я ее не забывал, Маринка дала мне забавную вещицу. Сказала, что она старинная — небольшой флакончик с серебряной крышечкой. В него она положила прядь своих волос. Я обещал беречь его как зеницу ока.
Вернувшись, я не мог найти себе места. И даже знал, в чем причина: так ведь и не мог сказать родителям, что я нашел ту, которую готов хоть сейчас вести в загс.
Спустя месяц я вдруг понял, что начал Марину забывать. Как будто тумблер переключили в положение «Выкл». Примерно в это время мама начала приглашать к нам свою подругу, Серафиму Петровну с дочкой Таней. Предлог был самый безобидный: научить девушку закатывать огурцы, как умела только моя мама. Не сразу я понял, что с дальним прицелом это было.
Встречаться с Таней начали ближе к зиме. Тогда-то я получил письмо от Сереги. Шло оно до меня два месяца. Друг писал, что девки ему проходу не дают, спрашивают, когда я вернусь. Оказывается, без меня он никому не нужен. Ну и так вскользь, упомянул, что Марина на себя руки наложила. Повесилась. По селу ходили слухи, что обрюхатил ее кто-то, а потом бросил, вот она и…
Тут-то меня и накрыло. Я же понимал, что все это из-за меня. Но что-то делать уже поздно, поэтому воспоминания о Марине я похоронил очень глубоко в своей памяти. Но вот флакончик с ее волосами выкинуть рука не поднялась.
С предложением Тане я медлил. Почти год не мог решиться. Но потом на меня уже мать насела. Выговаривала мне, что я приличной девушке репутацию порчу. Я сходил, кольцо купил, Тане понравилось…
Перебраться в общагу мне мать не позволила. Полгода не прошло, как Таня заболела. При чем как-то странно. Серафима Петровна потребовала, чтобы мы дочь перевезли к ней. Сказала, что сама будет ухаживать. Медик же. А я работал, сначала каждый вечер к ним, потом домой.
Как-то раз приехал кним, а Таня спала. Теща увела на кухню, усадила, долго смотрела на меня, а потом спросила: «Что за грех на тебе?» Сказала она мне, что видела в комнате дочери женщину. Никто к ним в тот день не приходил. Но когда теща зашла ночью, чтобы проведать дочь, увидела незнакомку в светлом платье. Незнакомка повернулась, выругалась и ушла. А главное, застала эту женщину теща за тем, что она как бы хотела влезть в тело Тани. Она описала мне точь-в- точь Марину. А потом сказала:
— Сам знаешь, что твоя вина. Расплачивается только моя дочь. И вытащить ее уж никто не сможет…
Я тогда разозлился, сказал, что возьму отпуск. сам буду ухаживать за женой. Так и сделал. И поэтому видел, как Таня уходила. Иногда мне мерещилось, что увидел Марину вместо Тани на кровати.
Тогда никого в морг не забирали. Засвидетельствовали — и ладно. Надо тело омыть, привести в порядок. Это сделал я все сам. Одел Таню, руки сложил, как положено. Пошел на кухню. А там теща с бутылкой водки. Засиделись мы с ней далеко за полночь. И спьяну рассказал про Маринку. Тут Серафима Петровна спохватилась, побежала в комнату, где Таня лежала. Как раз подоспели, чтобы увидеть, как Таня задышала и глаза открыла. Я обрадовался, а теще зарыдала. Тут мне снова показалось, что на кровати лежит Марина, а не Таня. Голову ко мне повернула, улыбнулась. Надменно, как победительница. Меня как молнией шарахнуло, что я во всем виноват, и это месть мне такая. Теще побежала к себе в комнату, вернулась с бусами и четками. Бухнулась на колени, стала нараспев читать то ли молитву, то ли заговор. Тут Танины глаза закрылись, Таня перестала дышать. Мои ноги приросли к полу. Так и стоял до утра. Помню, что еще несколько раз Таня начинала дышать, но утром утихла совсем. Теще встала и увела меня на кухню. Она посмотрела на меня с ненавистью. Сказала, что это Таней не было. Это была Марина, которая хотела быть моей женой вместо Тани. Поэтому Таня и умерла, чтобы та, другая, смогла попытаться пожить.
Серафима Петровна выставила меня из дома и запретила являться на похороны. Я все равно пришел…
_80x60_0f7.jpeg)
_80x60_71d.png)